
С самим отцом Александром я познакомился гораздо позже, чем с его творчеством. Отец Александр был одним из ведущих авторов сайта «Русская народная линия», и стиль его работ сразу же произвел на меня впечатление честностью, прямотой, глубоким анализом и бескомпромиссностью в защите Святой Руси и веры православной. А еще великолепной образностью и точностью формулировок. Его четкие обозначения «коллективный Троцкий» и «малый либеральный народец» моментально сделали меня почитателем творчества отца Александра. Я на тот момент даже не подозревал, что бывают такие священники.
А потом, как и следовало ожидать, отцу Александру «прилетело». Как уже указывалось выше, стиль отца Александра производил впечатление. Как на «своих», так и на «чужих». И вот после слов: «Не дадим голубым гадам замучить Россию в либеральном зоопарке!» терпение этих самых «голубых гадов» переполнилось, и один из них (или одно, я в них не разбираюсь) из Гамбурга написал заявление о привлечении отца Александра к уголовной ответственности за разжигание розни в отношении педерастов, как социальной группы, а так же с требованием закрытия «Русской народной линии».
Плохо не то, что было написано такое заявление. Если нечисть возмутилась, то это верный показатель того, что отец Александр все делает правильно. Плохо то, что Красносельская прокуратура Санкт-Петербурга поддержала эту нечисть всей душой и начала готовить материалы для уголовного преследования отца Александра. Но еще хуже то, что большое количество людей, позиционирующих себя православными, не только открыто осудили отца Александра, но и злорадствовали по поводу гонений на него. Многие впали в уныние. Были открытые предложения от него отмежеваться. Поддержка если и была, то только в виде сочувствия. У отца Александра были высокопоставленные знакомые, которым было лестно общаться с таким знаменитым и авторитетным священником, все с важным видом обещали помочь, имитировали деятельность, рассказывали, как все сложно и что вопрос это политический. Некоторые просто предлагали покаяться. Юристы «Русской народной линии» отбивались в судах, но для суда позиция Красносельской прокуратуры и стоящих за ней гомосеков была ближе. Ситуация была очень тяжелая. Т.е. давление было на отца Александра громадное.
Отец Александр потом признался: «Честно говоря, когда ты пришел, я не верил, что что-то получится, все, как всегда, сведется к разговорам, и ничего не удастся нам отстоять».
И вот в этой ситуации меня пригласил отец Николай Булгаков и благословил ехать помогать отцу Александру. Честно говоря, я очень стеснялся, потому как в комментариях под статьями отца Александра вел себя с его оппонентами дерзко, немирно и ядовито, в далеком от благообразия стиле.
И к отцу Александру подошел сразу с извинениями. На что он рассмеялся и сказал, что все нормально, все написано по делу, а некоторые вещи он читал просто с удовольствием. Я с облегчением выдохнул, и мы начли работать.
Должен сказать, что мне, как адвокату, приходится видеть людей не в самые легкие периоды их жизни. Все ведут себя по-разному. Отец Александр вел себя безукоризненно. Перспектива тюрьмы за слово Божие его вообще не пугала. Он к ней был готов. Хотя сам был далеким от уголовного мира, из академической научной семьи. О сделанном не жалел и не раскаивался, более того, прекращать свою деятельность не собирался. Это был настоящий православный боец, готовый идти за Христа и за Христом до конца. Он мне говорил, что нас, православных юристов, ему Бог послал. Я считаю, что не меня ему Бог послал, а его мне.
Отца Александра волновало только одно: лишь бы не запретили в служении. И тревожило молчание Патриархии. Но затем он пришел к выводу, раз не запрещают, значит всё нормально. Смиряться и молиться, никакой суеты, надеяться на Бога. Он все даст.
И Бог дал. Каким-то неведомым способом моментально объединились три юриста, которые в глаза друг друга никогда не видели: один из Питера, один из Сибири, один из Москвы. Действенную помощь оказал Константин Душенов. Изучили всю антирусскую и антихристианскую деятельность гамбургского «голубого заявителя», выработали решение (Господь вразумил), подготовили обращение к Президенту, в депутатский корпус, подали их, и дальше было чудо. Правоохранительный каток развернулся в обратную сторону.
В тот день мы еще в 10 утра общались с отцом Александром, он делился тревогой по поводу затянувшего молчания Патриархии, а уже через час в изумлении перезвонил и рассказал, что только что ему позвонил прокурор Севера-Западного округа и извинялся за подчиненных, рассказывая, что он сам тоже державник, но у них в прокуратуре затесались либералы. Затем был обвал звонков. Звонили знакомые из Генеральной Прокуратуры и просили больше ничего не делать, потому как они «все порешали», больше не надо никаких бумаг. Звонил еще кто-то. Просили больше ничего не предпринимать.
Отец Александр по своей натуре естественно уже всех простил и был готов забыть об этом, но тут уже я уперся, говорю: «Давайте дождемся официальных ответов, потом будем принимать решения».
Затем в Питере в 6-й отдел МВД пригласили руководителя «Русской народной линии» и начали жаловаться на то, что им по нашему заявлению из Кремля пришла команда достать из Гамбурга гомосека-заявителя, потому как именно он и является экстремистом. А как это сделать, они не знают, поэтому просят больше ничего никому не писать. К этому времени об зампрокурора Красносельской прокуратуры, выступившего в защиту чести и достоинства педерастов, ноги вытирали уже участковые.
Отец Александр ликовал. И не потому, что его не посадили. Он радовался нашей общей победе. Он восторженно повторял: «Вот пример, как русские должны объединяться и давать отпор!». Русская победа для него всегда была важнее собственной участи.
О том, в каких условиях отцу Александру приходилось тогда служить и творить, как ему было непросто, говорит следующий пример: еще не закончилась питерская история, как отец Александр в составе группы священников из других приходов поехал к могиле Неизвестного солдата на возложение венков. Места в автобусе распределились следующим образом: отец Александр сидит один в правой стороне автобуса, все остальные сидят в левой. Хотя все места с правой свободны. С ним никто не общается. Едут долго. Через какое-то время к отцу Александру подсаживается протоиерей Всеволод Чаплин, придвигается и говорит: «Ты не переживай, Святейший тебя читает, пиши дальше…». Отец Александр позвонил мне воспрявший: «Запрещать не будут!». Для него главным было – служить Богу и защищать Россию.
Вот таким образом мы познакомились и подружились. Выяснилось, что его дача в 10 минутах ходьбы от моего дома. Я не раз бывал у него и дома, и на даче. Отец Александр был великолепным и эрудированным рассказчиком. С ним всегда было очень интересно. В любой момент к нему можно было обратиться за молитвенной помощью.
Помнится был случай, когда ко мне приехала с Украины дочь. У нее диагностировали опухоль груди. Две клиники в Москве опухоль подтвердили. Я ей предложил перед отъездом заехать в храм помолиться и для начала хотя бы исповедаться, договорился с отцом Александром. Это была ее первая исповедь. В храме отец Александр подошел к ней, ласково улыбнулся и отвел в сторону. Минут 10 они общались, он с ней говорил, потом возложил епитрахиль, благословил. Сели в машину, и дочь моментально заснула на заднем сиденье. Просто выключилась и все. Спала, пока я вез ее на вокзал. На следующий день она позвонила из Харькова и удивленно сказала, что у нее ничего не болит. Через месяц она приехала на контрольное обследование. Обе клиники подтвердили отсутствие даже следов опухоли. Вот так.
О неравнодушии отца Александра свидетельствует еще один факт. В начале лета они с матушкой Ольгой попали в больницу с коронавирусом. Перенесли достаточно тяжело. И когда отец Александр узнал, что мой тесть лежит в больнице с ковидом, проявил деятельное участие, хотя никогда тестя и в глаза не видел. Именно он дал мне советы, благодаря которым удалось вовремя обратить внимание на состояние тестя и предпринять необходимые меры для его выздоровления. Еще за сутки до своего ухода отец Александр, будучи на отдыхе в Крыму, прямо наказывал мне, на какие лекарства обратить внимание. И все время о нем молился. Тесть выжил молитвами, это признают сами врачи, и одним из молитвенников был отец Александр.
И вот отец Александр ушел. «Пошел домой к Богу», как говорил мой, ныне покойный, командир - один из атаманов Войска Верных казаков Черноморских Сергей Бабанин о людях праведного духа. Они с отцом Александром друг друга знали и почитали.
Но даже после ухода отец Александр продолжает служить и проповедовать. Посмертную проповедь его мы смогли услышать на отпевании из уст владыки Фомы, который рассказал, что отец Александр всегда хотел служить и, как аргумент, когда испрашивал разрешения на службу, говорил: «Может последний раз служим». Я в эти слова отца Александра понимаю так, что жить для Бога нужно каждый день и так, как если это последний день.
Каким был отец Александр? Отец Александр Шумский – это безграничная преданность Христу и России, и такая же непримиримость к их врагам.
Я уверен, что у Бога прибавился еще один молитвенник и ходатай о России. И если есть в Царствии Небесном воинство из русских праведников, то отец Александр будет в нем достойным полковым священником.
Вечная память русскому православному священнику и воину Христову иерею Александру! Даруй ему, Господи, Царствие Небесное! Со Святыми упокой!
Православный адвокат Анатолий Макарчук