В первую годовщину воссоединения Крыма с Россией нужно вспомнить о важной роли, которую сыграл Суворов в присоединении полуострова. В этих операциях проявились не только его полководческие дарования – он был великолепным администратором, тонким политиком и дипломатом.
Стоит напомнить, что Крымский полуостров далеко не всегда был курортным местом. Он являлся мировым центром работорговли. Золотая Орда через генуэзские колонии продавала массы пленных, переполнявших рынки Византии, Египта, Западной Европы. После распада Орды Крымское ханство подчинила Османская империя. Но специфика сохранилась прежняя. Охота на невольников стала основным промыслом здешних татар. А политику фактически определяли купцы-работорговцы.
Но Россия постепенно продвигалась на юг, гнездо хищников стало досягаемым. В русско-турецкой войне 1735 – 1739 гг армии Миниха и Ласси дважды вторгались в Крым, громили ханские полчища А в 1771 г. армия Василия Долгорукова прорвала укрепления Перекопа и заняла полуостров. Хан Сахиб-Гирей и примкнувшая к нему знать капитулировали, перешли под покровительство России. В 1774 г. с Турцией был заключен Кучук-Кайнарджийский мир. Крымское ханство признавалось независимым от Стамбула, к России отходили земли до Южного Буга, ей передавались «ключи от Крыма», Керчь и крепость Еникале. Но османы не смирились. Их агенты организовали заговор среди влиятельных мурз. Сахиб-Гирей был властителем легкомысленным, предавался только развлечениям и проморгал опасность. В начале 1775 г. произошел мятеж, а возле Алушты высадился турецкий десант, привез брата Сахиба – Девлет-Гирея. Его возвели на трон, а прежнего хана низложили.
Наместник юга России Потемкин начал стягивать войска. Но провести операцию требовалось тонко. Восстановить влияние в ханстве, но и не допустить разрыва с Турцией. Всесильный фаворит Екатерины II сделал ставку на третьего ханского брата, Шагин-Гирея. Ему предложили престол, и Шагин с радостью откликнулся. А лучшим командиром для проведения операции Потемкин счел генерал-поручика Суворова.
Александр Васильевич в это время командовал Московской дивизией, стоявшей в Коломне. В декабре 1776 г. она совершила марш на юг, а Суворов принял руководство Крымским 20-тысячным корпусом. Шагин-Гирей с русскими отрядами появился на Кубани, здешние татары и ногайцы избрали его ханом. Дорога в Крым через Тамань и Керчь открылась, туда стали перевозить русские полки. Девлет-Гирей собрал своих приверженцев под Бахчисараем, призвал их драться. На него выступил Суворов.
Кстати, его операции в Крыму очень интересны с точки зрения истории военного искусства – они являются лучшим доказательством, что Суворов не пользовался шаблонами. Мало того, отбрасывал шаблоны. Взять хотя бы его знаменитую формулу «Глазомер, быстрота, натиск». В Крыму Александр Васильевич преднамеренно отказывался от нее. Выводил полки, начинал маневрировать – с «глазомером», но без быстроты и натиска. Татарское войско предcтавляло собой возбужденные массы. Они горячо размахивали саблями, готовы были драться. Но узнавали, что русские берут их в клещи. Что русские надвигаются – медленно, размеренно. Нервы не выдерживали, и они разбегались. Без боя, кровь не лилась. Именно этого Суворов и добивался – не нагнетать озлобление будущих подданных России.
10 марта 1777 г. Александр Васильевич доложил, что «враждебных войск» больше нет. В этот же день из Тамани в Еникале перебрался Шагин-Гирей, мурзы кинулись присягать ему. А за Девлетом гоняться не стали, позволили беспрепятственно отчалить в Стамбул. После этого Суворов ушел в отпуск и был переведен на Кубань. Но Шагин-Гирей проявил на престоле далеко не лучшие качества. Он был поклонником европейских порядков, получил образование в Италии и затеял реформы по западным образцам. Завел при дворе европейскую роскошь, богатую обстановку, французскую кухню. Задумал сформировать армию европейского типа. Это требовало колоссальных средств, и хан взвинчивал налоги.
Подданные взвыли, ортодоксальные мусульмане обвиняли его в вероотступничестве. А Шагин не терпел инакомыслия. Бросал в тюрьмы и казнил недовольных. Турки воспользовались, подослали еще одного брата, Селим-Гирея. Грянул следующий переворот. Шагин удрал в лагерь русских войск. Повстанцы разграбили его дворец, перенасиловали гарем. По всему Крыму, разъяренные фанатики резали христиан – мирных греков и армян. С запозданием наши войска двинулись на Бахчисарай, положили в бою 2 тыс. мятежников, вернули столицу Шагину.
Но командующий в Крыму, генерал Прозоровский, не мог окончательно выправить ситуацию, банды повстанцев бродили по полуострову. Его отстранили, 23 марта 1778 г. Суворов получил приказ принять под командование Крымский корпус – сохранив начальство над Кубанским. Приехав в Бахчисарай, он установил неплохие отношения с ханом. Наведывался к нему пить кофе, сыграть в шахматы, а при этом ненавязчиво подправлял ханские решения. Для усмирения татар Александр Васильевич применил свой опыт, выработанный в мятежной Польше. Разделил полуостров на сектора, наладил патрулирование, умело расположил подвижные резервы. В инструкциях требовал от войск «с покорившимися соблюдать полное человеколюбие».
Было известно, что враждебные настроения подпитываются извне. В Ахтиарской бухте постоянно дежурила османская эскадра. 7 июня на берегу трое турок обстреляли из ружей двоих патрульных казаков, одного убили и ограбили, второй ускакал. Суворов осерчал, сразу же привел к бухте несколько полков, потребовав от начальника эскадры Хаджи-Мехмета выдать или наказать убийц. Тот попытался отделаться цветистыми заверениями в дружбе. Но Суворов велел ночью строить артиллерийские батареи в узкой части бухты, перекрывая выход в море. Хаджи-Мехмет переполошился, запросил о причинах. Александр Васильевич ответил аналогичными заверениями в лучших чувствах, а оборудование батарей продолжал. Эскадра предпочла убраться, пока не поздно. «За вытеснение турецкого флота из Ахтиарской гавани» Екатерина II наградила генерала золотой табакеркой с бриллиантами. Но он оценил, насколько удобна бухта. Ее следовало закрепить за собой. От батарей, заложенных Суворовым 15 июня 1778 г., берет начало Севастополь. А на месте основного лагеря, где располагались войска Александра Васильевича, вырос Симферополь.
Турки не прекращали провокаций, в сентябре 1778 г. прислали огромный флот из 170 кораблей. Он под разными предлогами пытался причалить возле Феодосии. Но Суворов вывел войска, маневрировал вдоль берега и «с полной ласковостью» отказывал в высадке под предлогом карантина. Без единого выстрела, от бурь и болезней, османы потеряли 7 кораблей, 7 тыс. матросов, и ушли.
Хотя вздорный крымский хан Шагин-Гирей, даже находясь под русской опекой и защитой, не дндпд никаких выводов из полученных уроков, только пакостил – и своим покровителям, и самому себе. Транжирил деньги без счета, влез в долги, отдал сбор налогов откупщикам, грабившим народ. Его потуги перестроиться под Европу возмущали мусульман. Но хан жестоко расправлялся с недовольными. В 1782 г. повесил даже муфтия, критиковавшего его образ жизни. Тут уж взорвался весь Крым. А турки были тут как тут – выдвинули ханом пятого брата, Батырь-Гирея.
Шагин удрал к русским в Никополь. Но Екатерине II надоела эта волынка с постоянными свержениями хана и возвращениями на трон. С ним провели переговоры, и Шагин, очутившийся в безвыходном положении, согласился окончательно отдать Крым России. Уже в который раз наши солдаты взяли штурмом Перекоп. Воинство Батырь-Гирея разогнали одной атакой. Шагин воцарился в Бахчисарае, однако с выполнением обещаний тянул. Вместо этого обрушил на пленных свирепейшие казни, поставив Крым на грань нового восстания. Вмешалась императрица и повелела “объявить хану в самых сильных выражениях”, чтобы он прекратил кровавые бесчинства. Ему напомнили о взятых им обязательствах.
Тогда Шагин обратился к подданным, что не желает быть ханом “такого коварного народа”. 8 апреля 1783 г. Екатерина подписала манифест – “ввиду беспокойных действий татар” провозглашалось присоединение к России Крыма и Кубанского края. Но Шагин еще раз «передумал». Засел в Тамани, “сеял многие плевелы в ордах” и взбунтовал ногайцев, которых Суворов уже успел привести к присяге императрице. В июле 1783 г. они перебили русские посты, мелкие гарнизоны. Три дня многотысячное войско бросалось в атаки на Ейское укрепление, где находился сам Александр Васильевич с семьей. Для подавления мятежа Суворов лично возглавил поход за Кубань, разгромил ногайцев в сражениях возле урочищ Керменчик и Сарачигер. А с Шагин-Гиреем Александр Васильевич вступил в переговоры. Они были долгими, не простыми. Только в 1784 г. последний крымский хан согласился сдать Тамань и выехал жить в Россию.
Но операции в Крыму и на Кубани – это была лишь середина суворовской «лестницы». Если выстроить его сражения в хронологической последовательности, можно увидеть, масштабы побед и уровень воинского мастерства развивались по нарастающей! Сперва мелкие бои Семилетней войны. Потом польская кампания - Ландскрона, Столовичи, Краков. Потом турецкая - Туртукай, Гирсово, Козлуджи. Дальше Крым и Кубань. А дальше главные, самые яркие победы. Кинбурн, Фокшаны, Рымник, Измаил, Прага, Италия, Альпы…
В январской поездке в Кистыш, в восстанавливаемый храм св. Василия Великого, построенного Суворовым, возник разговор о его «победоносной кончине». От беспримерного швейцарского похода – и в вечность… Но там же, во время молебна в «суворовском» храме, начали вдруг приходить мысли: нет, в жизни Александра Васильевича был еще один штурм! Да-да, еще один. Мысли сперва были неуверенными, казались дерзкими. Я делился с А.В. Черкасовым, мы обсуждали с ним – действительно ли «штурм»? Нет ли тут соблазна? Но чем дальше обдумывал, тем более уверенно приходил к мнению. Штурм был! Он обязательно должен был состояться. Духовный. Об этом нам свидетельствует Евангелие. «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Матф.,11,12).
Давайте обратимся к фактам. Они есть! Но только до сих пор на них почему-то не смотрели под соответствующим углом… Октябрь 1799 г. Суворов беспримерным подвигом спасает армию, казалось бы запертую и обреченную в Альпах. И после этого на него обрушивается шквал почестей! Его производят в чин генералиссимуса, сыплются ордена разных стран. Его имя гремит по Европе, и его делают настоящей звездой! Он едет по Германии, Чехии, в каждом городке встречают с оркестрами, хоры исполняют кантаты, написанные в его честь. Он останавливается на месяц отдохнуть в Праге – каждый день торжества в его честь. Приходит в оперу – исполняют пролог, посвященный ему, зал слушает и аплодирует стоя.
Невыдержанный Павел I придумывает, чем бы еще наградить? Вроде, нашел! Поставить памятник при жизни. А в Петербурге в это время был лишь один памятник, «медный всадник» Петра! Кроме того, Павел придумал отдавать Суворову императорские почести – и даже в присутствии императора. Войска должны преклонять знамена, господа и дамы выходить из карет. Для проживания ему выделяют покои в Зимнем дворце! Расписывают детальный сценарий триумфальной встречи. Царские кареты должны ждать его еще в Нарве. А в столице от предместий вдоль улиц будут стоять шпалеры гаврдейских и армейских полков, нарядная публика. Суворов будет ехать через сплошные салюты, крики «ура», колокольный звон…
Но потом все это рассеивается. Рушится в опалу. Обычно мы пытаемся оценивать данные повороты с политической или нравственной точки зрения. А давайте оценим с православной! Какие чудовищные искушения! Да какой человек удержался бы, чтобы не возгордиться? А потом не озлобиться, не обматерить, не осудить царя? Хотя как раз с православной точки зрения все получается закономерно. Суворов сражался с турками, врагами христианства, с поляками – врагами православия, с французами, безбожниками и сатанистами. На «финишной прямой» сам враг рода человеческого высылает на Александра Васильевича свои легионы…
Причем факты, имеющиеся в нашем распоряжении, показывают – Суворов выдержал! Давайте взглянем на них. По дороге на родину он тяжело заболел, слег в своем белорусском имении, в Кобрине. 6 марта к нему примчался сын Аркадий, по поручению царя привез лейб-медика Вейкарта. Именно в этот день, от сына, Суворов узнал, какие грандиозные почести готовятся ему, какие медные трубы ожидают его в столице. Но Александр Васильевич в данное время был настроен совершенно иначе! Шел Великий пост, и именно в эти дни он писал Покаянный канон: «Что Тебе воздам, всесильный Господи, за толикое ко мне милосердие и чем соделаюсь достойным распятия Твоего, Христе? Прах Твоего создания к Тебе вопиет…»
Сохранилось и такое свидетельство. Вейкарт очень возражал, чтобы больной строго соблюдал ограничения поста, не пропускал ни одной церковной службы, клал все положенные земные поклоны. Но такие рекомендации врача Суворов отбрасывал. Говорил: «Я солдат. Мне нужна молитва в деревне…» Не только постился и постоянно ходил в храм, но даже Вейкарта заставил, хотя тот был протестантом.
Александр Васильевич оказался прав. Ему полегчало, он смог продолжить путь. Но тут-то навстречу поскакали курьеры с пакетами от Павла – все более раздраженными. Недоброжелатели подсказывали неуравновешенному царю, в чем провинился Суворов. Началось с ябеды, что он нарушил мелочное предписание Павла, запрещавшее держать при штабе корпуса дежурного генерала. Дальше больше. Нашептывали, что полки, возвращавшиеся из Италии, «испортились». Забыли прусский «гусиный шаг». Где-то обрезали косы, пожгли в Альпах вместо дров дурацкие унтер-офицерские алебарды.
В Нарве царские экипажи Суворова уже не встречали. Правда, в Стрельну выехало много друзей и знакомых, дамы кидали в карету цветы, подносили детей под благословение. Но тут же последовал окрик – никаких встреч! В столицу приказали въехать поздно вечером, не привлекая внимания. 20 апреля карета проследовала по пустым улицам, будто украдкой. Подъехала к дому мужа племянницы Суворова, Д.И. Хвостова. Верный камердинер Прошка на руках отнес больного в кровать.
А удары продолжались! Привезли записку: «Генералиссимусу князю Суворову не приказано являться к государю». Сына лишили звания генерал-адъютанта, у самого полководца 1 мая отобрали всех адъютантов… Но он все-таки не озлобился!
Мы знаем об этом из воспоминаний людей, навещавших его. Багратиону он предрек – французы придут, готовьтесь биться за веру, царя и Отечество. Пришел Державин. Суворов уже знал, что умирает, и пошутил: «Ну какую ты мне сочинишь эпитафию?» Тот ответил, что никакая эпитафия не понадобится, достаточно слов «Тут лежит Суворов». Больной одобрил: «Помилуй Бог, хорошо!» Действительно, ничего лишнего. Суворов пришел в мир – Суворов уходил. Но насколько же он преумножил таланты, полученные от Бога!
6 мая он пожелал исповедоваться и причаститься Св. Христовых Таин. После причастия сказал: «Семьдесят лет я гонялся за славою – все мечты, покой души – у Престола Всевышнего». Это были последние слова Суворова, обращенные к окружающим. Потом он начал горячо молиться. Дыхание стало сбиваться, а лицо – светлеть. Парад лейб-гвардии и столичного гарнизона он все-таки принял, из гроба! Салюты в его честь все-таки гремели. Он отправился прямо к своему небесному покровителю, св. Александру Невскому – в Александро-Невскую лавру.
Парадный мундир со всеми регалиями Суворов в последний раз надевал на Пасху. По дороге в Петербург он отстоял праздничную службу в Риге. Как водится, подпевал : «Христос воскресе из мертвых…» Хоронили Александра Васильевича в том же самом мундире. А в храмах в эти дни еще звучал пасхальный тропарь: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав…»
Валерий Шамбаров, писатель-историк, полковник, кандидат технических наук, член Союза писателей России, автор книг «Белогвардейщина, «Казачество», «Великие империи Древней Руси» и др.
Фотографии V Суворовских Чтений (состоялись 21 марта 2015 года в Синодальном отделе по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами):
Член Союза писателей России Валерий Шамбаров
